Что читают почитаемые: Любовь Казарновская
– Любовь, вы родились в интеллигентной московской семье. Ваша мама – филолог, преподаватель русского языка и литературы, папа – генерал, специалист по военной истории. На каких книгах вы росли? Насколько родители повлияли на ваш юношеский литературный багаж? И кто был вашим самым любимым героем в детстве?
Л.К: В моей семье книга была больше, чем просто увлечение – это была жизненная необходимость существования! И родители, и бабушки, и сестра, и я сидели по разным уголкам нашей небольшой квартиры и с упоением поглощали разные книжные издания, как официальные, так и самиздатовские. Меня с измальства бабушка баловала чтением русских народных сказок из сборника Афанасьева. И я ее заставляла по многу раз перечитывать мне Соловья-разбойника и Илью Муромца, Василису Премудрую, Царевну-лягушку. Потом были сказки Шарля Перро и Вильгельма Гауфа. После сказок – Майн Рид, Даниэль Дефо, Чарльз Диккенс. И, конечно, мой обожаемый Пушкин. Думаю, хорошо, грамотно говорить я начала благодаря поэзии и прозе его гения. На меня оказали влияние особый образ мысли, гармония и созвучия мелодии пушкинского слова. Следом был Тургенев, тоже мною бесконечно любимый. Затем Бунин, Куприн, чуть позже Чехов, Достоевский, Дюма, Бальзак, Мопассан. Не прошли мимо меня и книги Михаила Булгакова, Стефана Цвейга, Владимира Набокова, Леонида Андреева. В общем, океан чудесной литературы, который давал так много «пищи для ума и сердца».
Моими любимыми героинями были: Золушка, Герда из «Снежной королевы», Татьяна из «Евгения Онегина», Ирэн из «Саги о Форсайтах», Катя из «Двух капитанов», Лиза – «Барышня-крестьянка», Кармен, Джемма – «Вешние воды».
– Вы стали известной и популярной оперной певицей как в России, так и за рубежом. Многие из ваших партий основаны на известных литературных произведениях. Как строится подготовка к разучиванию новой партии? Есть ли необходимость знакомства с первоисточником – литературным произведением?
Л.К.: Я всегда стараюсь знать максимально о том времени, в котором происходит действие оперы. И о своем персонаже тоже. Это очень важно. Какой характер, чем живет, как чувствует, одевается, двигается. Это создает полноценное ощущение погружения в образ. Это называется сценической правдой!
Хотя сегодня, в век режоперы, «смешались в кучу кони, люди», и совершенно не нужно думать над энергиями эпохи, способом и манерами ношения костюма, поведения и другими атрибутами образа. Все какое-то беспородно-бомжеватое, уж простите меня. Может быть, это и работает для драмы где-то, как-то. Но опера – это совершенно условное и очень особое поле. Здесь нужна предельная глубина и аккуратность в создании высоко-эстетичного, соответствующего стилистике музыки, итогового продукта.
– У вас есть замечательный сын, Андрей, который уже является известным в мире скрипачом. На каких книгах воспитывался он в детстве? Был ли с вашей стороны определенный отбор литературы для него?
Л.К.: Наш сын Андрюша рос уже в эпоху медийно-модных технологий, без которых ни один ребенок 90-х и 2000-х не обходился, как бы мы этого ни хотели. Поэтому помимо книг, которые мы ему читали, были и видеокассеты с советскими мультиками и, конечно, классика Уолта Диснея. Особый восторг у Андрюши вызывали музыкальные мультфильмы и фильмы, которые он просто требовал к просмотру! Роберт покупал ему чудесные диски с классикой, и он часами мог слушать, смотреть, и потом нам рассказывать о своих впечатлениях и фантазиях. А книги читали те же самые, что и сами в детстве: Майн Рида, Даниэля Дефо, Чуковского, Маршака, О'Генри, Пушкина, Лермонтова.
– Есть ли у вас книги и авторы, до которых как говорится «не дошли руки», чтение которых вы откладывали на период, когда будет больше свободного времени? Если да, то что это за книги/авторы?
Л.К: Я все время откладывала в сторону книги Гессе. Четыре раза начинала «Игру в бисер» и откладывала. Но когда прочла его «Сидхартху», пришла в такой восторг от образа мыслей и языка, что и «Игра в бисер» была прочитана с удовольствием. Такая же ситуация была и с Сомерсетом Моэмом – «Бремя страстей человеческих». Начало давалось с большим трудом. Но после прочтения «Острие бритвы», просто накинулась на другие романы и кайфую от магии его текста. Сейчас читая, я уже больше смакую стиль, язык, фразеологию, чем даже само содержание. Старею, наверное.
Недавно прочла «Нетерпение сердца» на языке оригинала и по-новому открыла для себя Стефана Цвейга, с творчеством которого была знакома ранее только по его новеллам. Потрясающий по психологической мощи роман!
Хочу перечитать «Бесы» Достоевского и в десятый раз «Мастер и Маргарита» Булгакова, которые, на мой взгляд, абсолютно созвучны энергиям апокалиптического времени, которое мы проживаем. При этом, безусловно, выходим в новую эпоху знаний, просвещения и света.
– Какая книга стоит у вас сейчас первой на очереди для прочтения?
Л.К: Леонид Андреев «Роза мира». Она отвечает на многие вопросы и вызовы времен, поднимает вопросы мировой и российской истории.
– Есть ли у Вас книга – «анти-стресс», к которой вы неоднократно обращались в трудные минуты? Если да, то какая и почему?
Л.К.: Пушкин – это для меня анти-стресс! Гений слова и образа мысли, который гармонизировал, я бы даже сказала «гениально оркестровал логос», создал такие мыслеобразы и дал особый образец звучания русской речи.
Также обожаю перечитывать Гоголя «Страшная месть», Тургенева Musica et literatura («Музыка и литература»).
– Посредством своего Фонда вы поддерживаете многих юных российских талантливых детей. Есть ли книга или книги, которые бы вы им рекомендовали для становления профессионального жизненного пути?
Л.К..: Мои ученики и стажеры часто спрашивают меня, чтобы им почитать из профессионально-ориентированной литературы? Я рекомендую чудесные монографии-воспоминания выдающихся личностей – Шаляпина, Станиславского, Неждановой, критические статьи и очерки Петра Ильича Чайковского, книгу «Верди. Роман оперы» Франца Верфеля, фильмы о Глинке, Пуччини, фильм «Поцелуй Тоски» о доме для престарелых артистов, построенном Верди. Много всего. А особенно, когда мы готовим какую-то роль, я выбираю литературу вокруг этого и советую, кого послушать. Педагогика – это такой многогранный и тонкий процесс и к каждому нужен индивидуальный подход. Одному надо больше рассказать, а другого погрузить в углубленное самостоятельное изучения и затем оттачивать детали.
– Есть ли у вас любимый и близкий по духу поэт, строками из произведений которого вы могли бы охарактеризовать свою жизнь? Если да, то кто это и что это за строки?
Л.К.: Знаете, есть много дивных стихов, которые созвучны твоему состоянию, ощущению момента проживания. Конечно, для меня – это мой обожаемый Пушкин - «Телега жизни», «Дорожные жалобы»; Омар Хайям: «Чтоб мудро жизнь прожить – ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало»; Анна Ахматова – разное; Петр Вяземский: «Наш свет - театр, жизнь-драма, содержатель - судьба...».
Когда готовилась к концерту с ариями из «Кармен», то читала Блока и погружалась в образность его поэзии, рисуя свою Карменситу для себя: «И слезы счастья душат грудь перед явленьем Карменситы» или «Дивный голос твой, низкий и странный...». И как высшую задачу художника, гениально сформулированную Пушкиным, вспоминаю и твержу с восторгом: «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал».
– Пишите ли вы стихи и думали ли когда-нибудь над выпуском поэтического сборника?
Л.К.: Раньше писала стихи, но у меня очень высокие критерии оценки собственного творчества во всем. Понимаю, что милые стихи – это вовсе не повод выносить их на широкую аудиторию. А для себя, для настроения, почему бы и нет.
– Любовь Юрьевна, вы – знаменитая оперная певица. Пробовали себя и в роли киноактрисы и писателя. Разделяете ли вы мысль, что талантливый человек талантлив во всем или все же кесарю кесарево?
Л.К.: Талант – это дар божий. Талант – это труд, талант – это огромная внутренняя работа и умение понять, где твои сильные, а где слабые стороны. Быть талантливым – это быть очень интуитивным. Я думаю, что мне даны певческие, актерские, музыкальные способности, которые я развивала и развиваю. Также своими сильными сторонами считаю работу со словом, риторику. А вот прикладные вещи, такие как рисунок, лепка – это не мое. Возможно развивая это в себе, я бы смогла чего-то добиться, но не чувствую притяжения духа к этим вещам. Это тоже определенный талант – не лезть не в свой огород. Сегодня есть много людей, считающих, что они могут петь, играть, танцевать, ставить спектакли, писать картины, критиковать талантливых людей. Вот тут и проходит большой водораздел между талантом и ловким, может быть даже и способным, но все-таки не талантливым человеком. Самый яркий пример этому, наверное, гений Моцарт и способный, профессионально-безупречный, злой, едкий музыкант Сальери.
– Как вы считаете, что сейчас из-за вынужденной самоизоляции через какое-то время можно ждать авторского творческого всплеска в литературе и в музыке, или же наоборот, стоит ждать эскалацию приступов бытовой шизофрении?
Л.К.: Думаю, что мы переживаем время серьезной планетарной трансформации – невероятное время перестройки всех энергий, образа жизни, всех структур и систем. Люди, понимающие это, копят знания, перестраивают свои взгляды на жизнь, творчество, ценности, партнерство, окружение и на себя самих. Самосознание, осознанность всех моментов бытия и внутреннего собственного «Я», всех плюсов и минусов без лживых установок и манипуляций, дает верный мейнстрим в твоем развитии, в развитии всех сфер культуры, науки, религии. Если в искусстве будут такие установки, которые направлены к раскрытию лучших черт духа человеческого, без пошлости, агрессии, насилия и кумовства, тогда театр, кино, музыка, живопись, телевидение наполнятся энергией любви, человеколюбия, что собственно, и есть самый великий смысл нашей жизни, а уж Культуры и Искусства тем более. Те, кто не выдержит этих новых вибраций и вызовов, будет либо в полнейшем неадеквате, либо вообще уйдет в небытие, как это ни прискорбно.
– Есть ли у вас литературное произведение и литературная героиня, партию которой вы мечтали исполнить? И возможно не исполнили, потому что никто не написал оперы на это литературное произведение?
Л.К.: Кармен – моя мечта. На сцене, к сожалению, не спела. Но когда я пою арии Кармен в концертах, то просто кайфую. Странно, что не написана опера о Моне Лизе – Джоконде. Вот уж действительно, загадочная, мистически-притягательная особа.
На мой взгляд, из героинь и героев, которые могли бы стать фантастическими прообразами в опере – это Герцогиня Альба и Гойя, Жорж Санд и Шопен, Фрида Кало и Диего Ривера, Полина Виардо и Иван Тургенев, леди Каролина Лэм и Джордж Байрон... Думаю, дать им жизнь на оперной сцене было бы подвластно таким гениям, как Пуччини, Масканьи, Рахманинов, Пуленк, Равель, Стравинский. А может быть в новую эпоху уже родились или родятся те, кто напишет свои шедевры об этих интереснейших, выдающихся людях? Во всяком случае, я забросила в пространство эту мысль. А вдруг?!
Л.К: В моей семье книга была больше, чем просто увлечение – это была жизненная необходимость существования! И родители, и бабушки, и сестра, и я сидели по разным уголкам нашей небольшой квартиры и с упоением поглощали разные книжные издания, как официальные, так и самиздатовские. Меня с измальства бабушка баловала чтением русских народных сказок из сборника Афанасьева. И я ее заставляла по многу раз перечитывать мне Соловья-разбойника и Илью Муромца, Василису Премудрую, Царевну-лягушку. Потом были сказки Шарля Перро и Вильгельма Гауфа. После сказок – Майн Рид, Даниэль Дефо, Чарльз Диккенс. И, конечно, мой обожаемый Пушкин. Думаю, хорошо, грамотно говорить я начала благодаря поэзии и прозе его гения. На меня оказали влияние особый образ мысли, гармония и созвучия мелодии пушкинского слова. Следом был Тургенев, тоже мною бесконечно любимый. Затем Бунин, Куприн, чуть позже Чехов, Достоевский, Дюма, Бальзак, Мопассан. Не прошли мимо меня и книги Михаила Булгакова, Стефана Цвейга, Владимира Набокова, Леонида Андреева. В общем, океан чудесной литературы, который давал так много «пищи для ума и сердца».
Моими любимыми героинями были: Золушка, Герда из «Снежной королевы», Татьяна из «Евгения Онегина», Ирэн из «Саги о Форсайтах», Катя из «Двух капитанов», Лиза – «Барышня-крестьянка», Кармен, Джемма – «Вешние воды».
– Вы стали известной и популярной оперной певицей как в России, так и за рубежом. Многие из ваших партий основаны на известных литературных произведениях. Как строится подготовка к разучиванию новой партии? Есть ли необходимость знакомства с первоисточником – литературным произведением?
Л.К.: Я всегда стараюсь знать максимально о том времени, в котором происходит действие оперы. И о своем персонаже тоже. Это очень важно. Какой характер, чем живет, как чувствует, одевается, двигается. Это создает полноценное ощущение погружения в образ. Это называется сценической правдой!
Хотя сегодня, в век режоперы, «смешались в кучу кони, люди», и совершенно не нужно думать над энергиями эпохи, способом и манерами ношения костюма, поведения и другими атрибутами образа. Все какое-то беспородно-бомжеватое, уж простите меня. Может быть, это и работает для драмы где-то, как-то. Но опера – это совершенно условное и очень особое поле. Здесь нужна предельная глубина и аккуратность в создании высоко-эстетичного, соответствующего стилистике музыки, итогового продукта.
– У вас есть замечательный сын, Андрей, который уже является известным в мире скрипачом. На каких книгах воспитывался он в детстве? Был ли с вашей стороны определенный отбор литературы для него?
Л.К.: Наш сын Андрюша рос уже в эпоху медийно-модных технологий, без которых ни один ребенок 90-х и 2000-х не обходился, как бы мы этого ни хотели. Поэтому помимо книг, которые мы ему читали, были и видеокассеты с советскими мультиками и, конечно, классика Уолта Диснея. Особый восторг у Андрюши вызывали музыкальные мультфильмы и фильмы, которые он просто требовал к просмотру! Роберт покупал ему чудесные диски с классикой, и он часами мог слушать, смотреть, и потом нам рассказывать о своих впечатлениях и фантазиях. А книги читали те же самые, что и сами в детстве: Майн Рида, Даниэля Дефо, Чуковского, Маршака, О'Генри, Пушкина, Лермонтова.
– Есть ли у вас книги и авторы, до которых как говорится «не дошли руки», чтение которых вы откладывали на период, когда будет больше свободного времени? Если да, то что это за книги/авторы?
Л.К: Я все время откладывала в сторону книги Гессе. Четыре раза начинала «Игру в бисер» и откладывала. Но когда прочла его «Сидхартху», пришла в такой восторг от образа мыслей и языка, что и «Игра в бисер» была прочитана с удовольствием. Такая же ситуация была и с Сомерсетом Моэмом – «Бремя страстей человеческих». Начало давалось с большим трудом. Но после прочтения «Острие бритвы», просто накинулась на другие романы и кайфую от магии его текста. Сейчас читая, я уже больше смакую стиль, язык, фразеологию, чем даже само содержание. Старею, наверное.
Недавно прочла «Нетерпение сердца» на языке оригинала и по-новому открыла для себя Стефана Цвейга, с творчеством которого была знакома ранее только по его новеллам. Потрясающий по психологической мощи роман!
Хочу перечитать «Бесы» Достоевского и в десятый раз «Мастер и Маргарита» Булгакова, которые, на мой взгляд, абсолютно созвучны энергиям апокалиптического времени, которое мы проживаем. При этом, безусловно, выходим в новую эпоху знаний, просвещения и света.
– Какая книга стоит у вас сейчас первой на очереди для прочтения?
Л.К: Леонид Андреев «Роза мира». Она отвечает на многие вопросы и вызовы времен, поднимает вопросы мировой и российской истории.
– Есть ли у Вас книга – «анти-стресс», к которой вы неоднократно обращались в трудные минуты? Если да, то какая и почему?
Л.К.: Пушкин – это для меня анти-стресс! Гений слова и образа мысли, который гармонизировал, я бы даже сказала «гениально оркестровал логос», создал такие мыслеобразы и дал особый образец звучания русской речи.
Также обожаю перечитывать Гоголя «Страшная месть», Тургенева Musica et literatura («Музыка и литература»).
– Посредством своего Фонда вы поддерживаете многих юных российских талантливых детей. Есть ли книга или книги, которые бы вы им рекомендовали для становления профессионального жизненного пути?
Л.К..: Мои ученики и стажеры часто спрашивают меня, чтобы им почитать из профессионально-ориентированной литературы? Я рекомендую чудесные монографии-воспоминания выдающихся личностей – Шаляпина, Станиславского, Неждановой, критические статьи и очерки Петра Ильича Чайковского, книгу «Верди. Роман оперы» Франца Верфеля, фильмы о Глинке, Пуччини, фильм «Поцелуй Тоски» о доме для престарелых артистов, построенном Верди. Много всего. А особенно, когда мы готовим какую-то роль, я выбираю литературу вокруг этого и советую, кого послушать. Педагогика – это такой многогранный и тонкий процесс и к каждому нужен индивидуальный подход. Одному надо больше рассказать, а другого погрузить в углубленное самостоятельное изучения и затем оттачивать детали.
– Есть ли у вас любимый и близкий по духу поэт, строками из произведений которого вы могли бы охарактеризовать свою жизнь? Если да, то кто это и что это за строки?
Л.К.: Знаете, есть много дивных стихов, которые созвучны твоему состоянию, ощущению момента проживания. Конечно, для меня – это мой обожаемый Пушкин - «Телега жизни», «Дорожные жалобы»; Омар Хайям: «Чтоб мудро жизнь прожить – ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало»; Анна Ахматова – разное; Петр Вяземский: «Наш свет - театр, жизнь-драма, содержатель - судьба...».
Когда готовилась к концерту с ариями из «Кармен», то читала Блока и погружалась в образность его поэзии, рисуя свою Карменситу для себя: «И слезы счастья душат грудь перед явленьем Карменситы» или «Дивный голос твой, низкий и странный...». И как высшую задачу художника, гениально сформулированную Пушкиным, вспоминаю и твержу с восторгом: «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал».
– Пишите ли вы стихи и думали ли когда-нибудь над выпуском поэтического сборника?
Л.К.: Раньше писала стихи, но у меня очень высокие критерии оценки собственного творчества во всем. Понимаю, что милые стихи – это вовсе не повод выносить их на широкую аудиторию. А для себя, для настроения, почему бы и нет.
– Любовь Юрьевна, вы – знаменитая оперная певица. Пробовали себя и в роли киноактрисы и писателя. Разделяете ли вы мысль, что талантливый человек талантлив во всем или все же кесарю кесарево?
Л.К.: Талант – это дар божий. Талант – это труд, талант – это огромная внутренняя работа и умение понять, где твои сильные, а где слабые стороны. Быть талантливым – это быть очень интуитивным. Я думаю, что мне даны певческие, актерские, музыкальные способности, которые я развивала и развиваю. Также своими сильными сторонами считаю работу со словом, риторику. А вот прикладные вещи, такие как рисунок, лепка – это не мое. Возможно развивая это в себе, я бы смогла чего-то добиться, но не чувствую притяжения духа к этим вещам. Это тоже определенный талант – не лезть не в свой огород. Сегодня есть много людей, считающих, что они могут петь, играть, танцевать, ставить спектакли, писать картины, критиковать талантливых людей. Вот тут и проходит большой водораздел между талантом и ловким, может быть даже и способным, но все-таки не талантливым человеком. Самый яркий пример этому, наверное, гений Моцарт и способный, профессионально-безупречный, злой, едкий музыкант Сальери.
– Как вы считаете, что сейчас из-за вынужденной самоизоляции через какое-то время можно ждать авторского творческого всплеска в литературе и в музыке, или же наоборот, стоит ждать эскалацию приступов бытовой шизофрении?
Л.К.: Думаю, что мы переживаем время серьезной планетарной трансформации – невероятное время перестройки всех энергий, образа жизни, всех структур и систем. Люди, понимающие это, копят знания, перестраивают свои взгляды на жизнь, творчество, ценности, партнерство, окружение и на себя самих. Самосознание, осознанность всех моментов бытия и внутреннего собственного «Я», всех плюсов и минусов без лживых установок и манипуляций, дает верный мейнстрим в твоем развитии, в развитии всех сфер культуры, науки, религии. Если в искусстве будут такие установки, которые направлены к раскрытию лучших черт духа человеческого, без пошлости, агрессии, насилия и кумовства, тогда театр, кино, музыка, живопись, телевидение наполнятся энергией любви, человеколюбия, что собственно, и есть самый великий смысл нашей жизни, а уж Культуры и Искусства тем более. Те, кто не выдержит этих новых вибраций и вызовов, будет либо в полнейшем неадеквате, либо вообще уйдет в небытие, как это ни прискорбно.
– Есть ли у вас литературное произведение и литературная героиня, партию которой вы мечтали исполнить? И возможно не исполнили, потому что никто не написал оперы на это литературное произведение?
Л.К.: Кармен – моя мечта. На сцене, к сожалению, не спела. Но когда я пою арии Кармен в концертах, то просто кайфую. Странно, что не написана опера о Моне Лизе – Джоконде. Вот уж действительно, загадочная, мистически-притягательная особа.
На мой взгляд, из героинь и героев, которые могли бы стать фантастическими прообразами в опере – это Герцогиня Альба и Гойя, Жорж Санд и Шопен, Фрида Кало и Диего Ривера, Полина Виардо и Иван Тургенев, леди Каролина Лэм и Джордж Байрон... Думаю, дать им жизнь на оперной сцене было бы подвластно таким гениям, как Пуччини, Масканьи, Рахманинов, Пуленк, Равель, Стравинский. А может быть в новую эпоху уже родились или родятся те, кто напишет свои шедевры об этих интереснейших, выдающихся людях? Во всяком случае, я забросила в пространство эту мысль. А вдруг?!