Эросипед и другие виньетки

Мемуарные виньетки Жолковского по прочтении преображаются в портрет автора. Этот портрет предстает в своего рода кубистическом стиле, в том смысле, что мы видим его в разных плоскостях: то как самонасмешника, то как симпатичного нарцисса, при одном срезе озорничающего стилиста прозы, при другом солидно-дерзновенного структуралиста и семиотика, с одного угла зрения завзятого богемщика, с другого поднаторелого университетского профа, сеятеля р. д. в.
Впрочем, автор-герой до места в виньетках не жаден, напротив, тащит в них все разрастающуюся толпу персонажей жизни: здесь и друзья-филологи высшего класса, Щеглов, Мельчук, Иванов, здесь и сочинители разных жанров, Соколов, Лимонов, Аристотель, Пригов, «приближающийся к Пригову» Черчилль, удаляющийся Хемингуэй, рассаживающиеся в застолье Пастернак, Ахматова, Шкловский, а также множество американского академического народа.
Для кого написана эта книга? Для нашего брата, российской кочевой толпы интеллектуалов. И написана она одним из нас, всем нам известным «Аликом», таким же, как мы все, «Пниным» различных, слегка уже перепутавшихся в автобиографиях кампусов, тем самым «Профессором 3.», давно застолбившим свое место в российско-космополитической литературе.